Догмат крови - Страница 85

— Погодите, господин Дубовик! Я спрашиваю, отчего произошел пожар?

Однако, управляющий не отвечал. Он закатывал глаза, рвал на себе пейсы и раскачивался в разные стороны.

— Виновны мы, были вероломны, лицемерили, свернули с праведного пути, намеренно творили зло, упорствовали в грехе!

Теперь, когда Дубовик явно притворялся, будто не слышит обращенных к нему слов, он уже не казался следователю почтенным интеллигентным евреем. Фененко захлестнула волна неприязни. «Ах ты старый ж…» — выбранился он и тут же прикусил язык, устыдившись даже мысленно употребить запретное слово.

Письмоводитель подвел мужика с грязными разводами на закопченном лице, конюха Быховца.

— С чего начался пожар? — спросил следователь.

— Не можу знати… Ночью прибегает до мени хлопец Менделя. «Ратуйте! Ратуйте! Пожар!» Дивлюсь — у них над крышей огонь…

— Вы имеете в виду сына Бейлиса?

После ареста Бейлиса его семья переехала в помещение конюшни за стенкой от шорной мастерской. Фененко как-то поинтересовался, не мешают ли ей лошади. Эстер Бейлис вздохнула, что ей жутко без мужа в их лачуге на Горе. Уж лучше жить в конюшне.

— Где находилась жена Бейлиса во время пожара?

— Я не бачив, — шмыгнул носом конюх. — Мы рятували коней…

— Значит, лошадей спасли?

— Сбрую теж.

— И лошадей, и сбрую, и все ценное, кроме самого здания, — иронизировал письмоводитель. — Видать, конюшня была хорошо застрахована!

— Спытайте у агента от огня, — конюх показал на молодого человека, понуро бродившего по пепелищу.

Страховой агент только скривился на вопрос, не случился ли пожар от удара молнии или по иной естественной причине.

— Шо ви, панове! Якие сейчас грозы. Видно, кое-кто, — он покосился в сторону Дубовика, — произнес молитву «Благословен сотворивший огненные светила».

Молодой человек не скрывал досады и, крутя пуговицу на шинели следователя, начал многословно рассказывать о своей женитьбе. Благодарение Богу, он взял жену Ривочку из приличной семьи. После свадьбы тесть, согласно брачному контракту, содержал их три года. Однако пришла пора и самому зарабатывать. Пристроился в страховое общество, заключил два-три договора, и дело, казалось, пошло на лад. Страховой агент уже присмотрел Ривочке на зиму ботиночки на заячьем меху, чтобы у нее ножки не мерзли — и вот на тебе, пожар!

— Так, знаете ли, гешефт не делается… — шмыгал носом страховой агент. — Почему бы Хаиму меня не позвать, не предупредить… Дело общее, понимаю, но мне тоже свой интерес надо соблюсти… только я оперился…

— На что вы намекаете?

Страховой агент отошел от следователя, бормоча под нос, что ни на что он не намекает, а только сгорело все синим пламенем вместе с Ривочкиными ботинками.

— Осмотрим место пожара, — предложил письмоводитель.

— Оставьте… завтра или, вернее, послезавтра… мне плохо, я сейчас поеду к доктору за свидетельством.

Фененко чувствовал себя совершенно больным после бессонной ночи и несчастливого утра. Никогда он не был суеверным, но попадись сейчас Лялина черная кошка, так бы и пнул чертову тварь. В душе гнездилась горькая обида на Дубовика. Подвел и зачем? Вот этого Фененко, хоть убей, не мог понять. Ведь с момента убийства Ющинского миновало полгода. Даже если на секунду, на одну крошечную секунду, представить, что владельцам конюшни надо было что-то скрыть, они могли давным-давно сделать это. Не нужен был Дубовику пожар, совершенно не нужен! И, вместе с тем, любой самый неопытный кандидат на судебные должности скажет, что пожар накануне осмотра случайным быть не может. «Скорее всего жена Бейлиса до смерти перепугалась, что при обыске будут подброшены ложные улики. Что спрашивать с бедной, необразованной, измученной женщины? Да, да, в этом все дело!» — уговаривал себя следователь, но на сердце по-прежнему скребла черная кошка.

Глава шестнадцатая

...

Владимир Голубев нажал на кнопку электрического звонка. Дверь в дом профессора Сикорского открылась, и прислуга впустила его внутрь. Войдя в прихожую, он увидел Игоря Сикорского, спускавшегося по лестнице с кипой чертежей.

— Добрый день, Володька! — приветствовал товарища Игорь. — А я уезжаю! В Петербург, в столицу!

— Насовсем? Жаль, редеют наши ряды! — огорчился Голубев.

— Что делать! Я хочу воплотить в жизнь мою мечту. Знаешь, в детстве мне снился один и тот же сон. Будто я иду по узкому, богато украшенному коридору. На обеих его сторонах отделанные орехом двери, похожие на двери кают парохода. Пол покрыт красивым ковром. Круглые электрические лампы на потолке светятся приятным голубоватым светом. И только по легкой вибрации пола я понимаю, что нахожусь в воздухе на огромном летающем корабле.

— Жюль Верна начитался.

— Вспомни, как я едва избежал гибели?

Несколько месяцев назад Игорь взлетел на аэроплане собственной конструкции с летного поля на Куреневке. Поначалу все шло хорошо, но внезапно отказал двигатель. Взлетное поле было уже далеко, и молодому Сикорскому пришлось искать место для посадки в городе. Он чудом сумел посадить аэроплан на тесный двор, окруженный каменным забором и постройками. Причиной остановки двигателя, как выяснилось впоследствии, было то, что в трубку, подводящую бензин, попал комар. Трубка эта оканчивается в моторе очень тонким отверстием, в котором и застряло насекомое.

— Я долго размышлял над этим случаем и, кажется, нашел средство избежать подобных неприятностей, — продолжал молодой Сикорский. — Вот гляди!